На портале Нанометр.ру данная публикация журнала Science была обделена вниманием {Прим. ред.: к сожалению, не только она...}, хотя о ней стоит упомянуть, поэтому ниже приводится её содержание в сокращенном виде на русском языке. Для тех, кто не любит читать или же у кого совершенно нет времени, я хотел бы привести некоторое обобщенное мнение западных экспертов: российская наука (в частности, РАН) нуждается в скорейшем реформировании и переводе на «коммерческие» рельсы (т.е. заказные и R&D исследования) с сохранением сильной фундаментальной составляющей, в этом и только в этом случае наука, в общем, и профессия учёного, в частности, будут престижны и высокооплачиваемы.
Сама статья в журнале начинается довольно оптимистичным заявлением её автора Даниэля Клэри (Daniel Clary): российская наука оставила позади период «выживания» и пытается вернуть свою былую мировую славу. При этом основной вопрос, на который пытается найти ответ автор публикации: какое будущее ожидает российскую академию наук в условиях, когда правительство нацелилось финансировать фундаментальные и прикладные исследования в университетах?
В сентябре 2010 года министерство образования и науки объявило первые результаты беспрецедентного в истории российской науки конкурса по привлечению иностранных и российских учёных с мировым именем для создания и руководства лабораториями при университетах (Постановление №220). Каждый из этих «мегагрантов» весит до 5 миллионов долларов. Однако не совсем понятно (даже иностранцам), как такие средства смогут реально помочь российской научной сфере, если приглашённый специалист обязан отработать лишь 4 месяца в году в том или ином университете в России. К слову сказать, в интервью с г-ном Фурсенко приводится, что изначально этот срок составлял 6 месяцев, но после консультаций с иностранными «советниками» цифра была снижена до 4. А нобелевский лауреат по физике 2010 года Андрей Гейм вообще заявил: «Я никогда не был заинтересован в российских мегагрантах. К тому же, это очень сложно эффективно руководить двумя лабораториям одновременно».
Российская наука в целом требует перемен. Однако сердце этой науки, в противоположность песне Цоя, перемен не желает. РАН очень выгодно использовать доставшиеся в наследство от СССР привилегии (в частности, налоговые льготы), а также иерархическую структуру, ломать которую сверху (т.е. руководству) равносильно тому, что пилить сук, на котором сидишь, а снизу – просто биться головой об глухую железобетонную стену. А если ещё учитывать тот факт, что РАН всеми руками и ногами держится за свою самостоятельность, то получается ступор любой реформы. Хотя для тех, кто плохо понял «курс партии и правительства», в мае 2010 года на заседании президиума РАН В.В. Путин специально повторил: «Российская Академия Наук не должна оставаться в стороне от модернизационных процессов...» - и добавил: «Планы по внутренней реорганизации РАН должны быть осуществлены путём определения ведущих институтов через открытые и прозрачные процедуры, а не через бюрократические проволочки или предоставление каких-либо преференций отдельным участникам». Между тем, правительство пытается вывести из-под контроля РАН многие виды научных исследований, правда пока не столь успешно, хотя примеры РФФИ и новых постановлений правительства вселяют уверенность. Всё тот же А. Гейм считает: «Те, кто находится на самом верху, пытаются сделать всё для восстановления науки в России всё возможное. Однако, как всегда, это делается неэффективно с характерной коррупционной составляющей».
Пожалуй, основная проблема Академии Наук заключается в том, что она не обладает инструментом расформирования научно-исследовательских институтов или же их перепрофилирования. А.Р. Хохлов (между прочим, тоже академик РАН) комментирует эту ситуацию следующим образом: «Однажды, будучи созданными, считается, что лаборатории и институты будут существовать вечно. Нет ни единой возможности закрыть старые, неперспективные и открыть новые. Система должна быть более гибкой». И тут же добавляет: «Слишком многое зависит от учёного звания и должности, что, соответственно, ведёт к непрозрачности всей системы». При этом на «содержание» Академии Наук в год выделяются огромные средства (1,6 миллиарда долларов), которые часто расходуются впустую. Исходя из данных за 2006 год, приведённых в статье, все российские учёные создают лишь 1,8% мировых научных публикаций, отставая от ЕС в 2-3 раза, от США – почти в 15(!!!) раз, при этом относительный уровень цитирования ниже среднемирового почти в 2 раза.
Единственный, судя по представленной статье, энергичный реформатор РАН – академик Георгий Георгиев, главный научный сотрудник Института Биологии Гена – предложил программу финансирования из средств РАН исследований в области молекулярной и клеточной биологии, в рамках которой «живые» деньги получили 100 научных групп сроком на 5 лет. Программа стартовала в 2003 году и с тех пор Россия не только не сдаёт своих позиций (2000 статей в течение 6 лет в журналах Cell, Genes & Development, Nature и т.п., высокие рейтинги цитирования и т.д.) в указанной области, но наращивает своё «присутствие». Однако в 2010 году бюджет РАН сократили на 10%, что повлекло за собой сокращение финансирования по данной программе на…на 25% (с 8 до 6 миллионов долларов в год). Поучителен и тот факт, что президиум РАН принял решение перенять опыт Георгиева и распространить его в других 16 научных областях, но, увы, там эта модель потерпела неудачу по известным причинам…
Хорошо, что «на выручку» г-ну Георгиеву пришёл фонд «Династия», который нашёл деньги для поддержки ещё 50(!) групп учёных в области молекулярной и клеточной биологии. Анна Пиотровская, исполнительный директор Фонда, заявила: «мы стараемся не работать напрямую с РАН. Деньги просто исчезают», - и добавила – «Программа по клеточной и молекулярной биологии – единственная научная программа, которая абсолютно прозрачна в плане финансирования».
Другая проблема российской науки – «странное» расходование средств (в частности, Сколково и аналогичные проекты). В интервью А.А.Фурсенко утверждает, что Сколково – необходимый этап, который в случае успеха можно будет перенести и масштабировать, где угодно. Однако даже у автора статьи есть некоторое недоверие и скептицизм к таким идеям. И если цель создания РосНано можно определить, как источник «точечного» финансирования скорее не фундаментальных исследований, а коммерциализации уже готовых разработок, то создание «Силиконовой Долины» фактически в пригороде Москвы кажется очень и очень странным. И не смотря на то, что РНЦ «Курчатовский Институт» и МГУ уже подтвердили свою готовность участвовать в проекте, некоторые сотрудники этих научно-образовательных центров удивляются: «Разве мало в России научных центров? Почему деньги надо обязательно вкладывать в строительство чего-то нового? Наши корпуса стоят полупустыми» - сетует Вячеслав Стрелков из Курчатовского Института. Кстати, в проекте также принимает участие Объединённый Институт Ядерных Исследований (ОИЯИ, г. Дубна), на противоположном берегу от которого расположена одна из свободных экономических зон, правда, до сих пор незаполненная.
С другой стороны, государственные деньги, отпущенные на Сколково, вполне могли бы покрыть расходы закупку инструментария для ПИК реактора под Гатчиной или на постройку оставшихся 16 километров туннелей и оборудования гигантского ускорителя частиц в Институте Физики Высоких Энергий в подмосковном Протвино, который мог бы составить достойную конкуренцию оборудованию ЦЕРНа в Европе и Лаборатории Ферми в США.
Но если курс правительства по отношению к РАН всё более и более ужесточается, то к университетским и коммерческим исследованиям сегодня проявляется повышенный интерес. Так, по словам главы МинОбрНауки на развитие науки (как прикладной, так и фундаментальной) внутри университетов открыто 3 линии финансирования: постановления Правительства РФ № 218 (о кооперации с промышленностью и, следовательно, сегмент R&D), 219 (о развитии инновационной инфраструктуры, скорее возможность обновить оборудование и направить средства на фундаментальные исследования), 220 (о привлечение ведущих учёных, условно поровну R&D и фундаментальных исследований). Что ж, пусть каждый сам выводы делает, но одно бесспорно: РАН в том виде, в котором она существует сегодня, может перестать быть таковой в скором будущем, и ей придётся считаться с университетской наукой и «заказными» исследованиями, которые будут исходить от крупных компаний.
Е.А.Смирнов
, а цены завышенными.
, Швейцарии, то Москва не такой и зубатой и жадной покажется.
