Публикации: Интервью с лидером научной группы

— Вы получили Нобелевскую премию за открытие фуллеренов. Расскажите читателям «Газеты.Ru», что это?
— Фуллерен, по сути, одна из форм соединений углерода. Всего форм три — алмазная, графитная и молекулярная, которая как раз и называется фуллерен. Самый знаменитый фуллерен имеет 60 атомов углерода в своей структуре и визуально похож на футбольный мяч. Он был открыт мной и двумя моими коллегами в 1985 году во время опытов по созданию условий в углеродных звездах — небесных телах, где углерод создается путем синтезирования. Кстати, весь углерод, содержащийся в наших телах, такой же, как в звездах.

В процессе экспериментов по испарению графита мы обнаружили, что фуллерены принимают такую форму абсолютно спонтанно. Кроме того, оказалось, что фуллерены обладают удивительной особенностью захватывать электроны. Ранее возможность их существования предсказали японские и советские ученые в 1970 и 1972 годах соответственно. И наконец, в 1990 году мы получили то, что хотели, и химия фуллеренов стала реальной. Шесть лет спустя мы с коллегами Керлом и Смолли получили за свое открытие Нобелевскую премию, поскольку это открытие ознаменовало создание новой области химии.

— Удалось ли найти прикладное применение фуллеренам?
— Мне сложно сказать, потому что я работаю в фундаментальной науке. Я работаю над тем, что интересно мне, вне зависимости от того, как и где можно применять мои разработки и открытия. Мне интересно то, что нас окружает.

Я больше не работаю в области исследований фуллеренов, но я убежден, что им найдут применение при создании солнечных батарей и фотоэлементов нового поколения.

В целом знания о фуллеренах пригодятся при конструировании любого электронного или квантового прибора либо элемента. Кроме того, перспективы применения я вижу в медицине. Фуллерены могут быть полезны при создании противораковых препаратов. Уникальное свойство захвата электронов может быть применимо при лучевой терапии, а именно при детоксикации организма. Если захватить радиоактивный элемент в клетку фуллерена, то вполне можно снизить его пагубное влияние на организм или вообще вывести наружу.

— Над какими проектами вы работаете сейчас?
— Сейчас я завершаю работу над всеми своими исследованиями и в ближайшее время планирую уйти из науки. Я слишком долго работал, и у меня есть планы личного характера. Однако сейчас я все еще увлечен вопросом формирования той самой кристаллической решетки фуллерена — углерода-60. Каким образом она формируется, все еще непонятно, и вообще ее открытие было для нас полным сюрпризом.

В теорию мы заложили, что фуллерен формируется спонтанно, но я считаю, что это неочевидно.

Над этим вопросом я работаю в Университете Флориды с моими коллегами Аланом Маршаллом и очень способным студентом Полом Данком. Мы установили, что решетки фуллеренов состоят из более маленьких углеродных соединений. Моя задача состоит в определении того, как именно формируются молекулярные ячейки углерода. Мне кажется, меня еще ждет сюрприз.

— Вы приезжали на крупную конференцию по наноматериалам «Нано-2014», которая прошла в Московском государственном университете. Вы впервые в России?
— Я был у вас до этого всего трижды и все три раза на большой конференции по фуллеренам в Санкт-Петербурге. Я впервые в Москве, и по мне, это фантастический город с не менее фантастическими, благородными и интеллигентными людьми, но с невыносимой кучей пробок.

— Как ученый, работающий в фундаментальной науке, можете оценить, насколько сильна российская наука?
— Фундаментальная наука в России на очень хорошем уровне, но и тут существует проблема, которая так или иначе возникает у ученых по всему миру: от нас требуют открытий. Я, как ученый-фундаменталист, борюсь с этим давлением изо всех сил и поддерживаю тех, кому интересно заниматься наукой как таковой.

На фундаментальные исследования приходится всего 20% общего мирового бюджета, выделяемого странами на науку, при этом их вклад неоценим.

Проблема фундаментальной науки в том, что ученый никогда не сможет предсказать, пойдет ли эксперимент так, как говорит выстроенная им теория. Всегда нужно оставлять место сюрпризу, который может целиком перевернуть представление об исследовании и изменить правила игры.

— Видите ли вы пагубное влияние санкций в адрес России на науку?
— Я думаю, что то, что происходит, очень плохо. Во всех странах существуют экономические проблемы, и тем более когда экономика не очень сильна, как, например, в США или Великобритании, подобные санкции оказывают давление на обычных людей, требуя от них срочной демонстрации каких-то полезных результатов.

Существование науки в условиях санкций серьезно усложняется, поскольку, как я уже говорил, открытия происходят порой случайно.

***

Если вы хотите развить хорошую науку, вы должны рационально мыслить, если вы хотите вести успешную социальную политику, вы должны также мыслить рационально.

Одно без другого существовать не может.