Пролог
Солнечным весенним днём, когда даже у рядового обывателя душа рвётся вон из тела, у фонтана в городском парке сидели два серьёзных человека в тёмных очках и делали вид, что читают утренние газеты. Но на самом деле они вели тихую беседу. Настолько тихую, что стоявшему рядом ничего невозможно было расслышать из-за шума фонтана.
- Как дела у наших конкурентов? – спросил усатый господин у своего более молодого
собеседника.
- Калифорнийские «нейротранзисторы» уже подключены к нервной системе человека. Они улавливают слабые нервные импульсы, возникающие в отделе мозга, который управляет голосовыми связками. Так что в лабораториях NASA уже пробуют перехватить нашу внутреннюю речь, – доложило лицо лет 30. Густая рыжая шевелюра и лицо, усеянное веснушками, сильно молодили его, несмотря на строгий костюм и тёмные очки. У наблюдающего за ним со стороны создавалось впечатление, будто сейчас в этом парке снимается кино, а рыжий актёр играет первую свою роль – роль агента 007. И режиссёр делает первый дубль.
- Долгий путь. Наши умные головы уже придумали кое-что пооригинальнее, - ухмыльнулся усатый.
- Да? А какова идея? – заинтересовалось лицо в веснушках.
- Друг мой, Вы верите в то, что наши мысли материальны?
- Скорее да, чем нет. Ну, предположим, что они материальны, тогда что…?
- Тогда их можно отсканировать и оцифровать. А если поработать с колебаниями голосовых связок, вернее с теми импульсами, которые поступают к ним из нашего мозга, то наши мысли можно ещё и озвучить. Наши нанотехнологи уже преуспели в этом.
- Так что же? Уже читают? – недоверчиво уставился на своего собеседника рыжий
«Джеймс Бонд». - Вы научились не только читать, но и озвучивать чужие мысли?
- Ц-ц-ц…- усатый приложил палец к губам и покачал головой. Наступила недолгая пауза.
- Но приоткройте завесу секретности, я же умру от любопытства… Как выглядит это устройство?
- Пойдёмте, мой молодой друг. Я приглашаю Вас на экскурсию, – пожилой усатый господин поднялся со скамейки.
- Эксперимент уже идёт. Хотите стать его участником? Я надеюсь, в Вашей светлой голове нет чёрных мыслей, которые тянут на уголовную статью? Минут через 15 они вошли в холл уютного помещения под названием «Вкусландия» с огромным зеркалом во всю стену. В этот момент в холле никого не было, но откуда-то доносились настолько аппетитные ароматы, что у молодого засосало в желудке.
- Вы хотите предложить мне разделить с Вами ланч? – обрадовался молодой человек с веснушками.
- Всему своё время. Но давайте подойдём к зеркалу. Едва они взглянули на своё отражение, как тот час в голове «Джеймс Бонда» раздался противный металлический голос. Молодой человек был уверен, что у его пожилого собеседника вдруг приключилась гнойная ангина и, поэтому тот сейчас говорил несвойственным ему голосом следующее:
- Боже, как я завидую его молодости. Когда-то и я был полон сил, надежд, азарта. Я думал, что мои занятия наукой сделают людей счастливее, а их жизнь, как это говорят англичане, comfortable. Я полагал, что нанотехнологии are the only solution of the most vital and crucial problems. Теперь я понимаю, что всё далеко не так. Нанотехнологии произведут такую же революцию в манипулировании материей, какую произвели компьютеры в манипулировании информацией. Нет, с такими мыслями надо уходить… Поселюсь на даче и начну писать стихи. Усатый господин молча стоял у зеркала, но не слышал никакого голоса. Он уже давно изобрёл нечто такое, что нейтрализовало любое нанозеркало, пытавшееся ему раскрыть чужие тайны. Но молодой человек этого не знал. Он не заметил, как ещё при входе в холл усатый господин вдел в уши маленькие пластинки с чипами. Он был уверен, что его пожилому другу это зеркало сейчас противным металлическим голосом рассказывает, как он голоден, как запахи этого заведения сводят его с ума. Как он уже устал каждый день вставать в пять утра, чтобы успеть на электричку. Как ему уже надоело возвращаться в двухкомнатную квартиру с родителями, где у него даже нет своего кабинета. Как надоело работать на совершенно изношенном оборудовании в институте. И как хочется всё это оставить и согласиться на предложение американцев и уехать за океан, чтобы там заниматься нанотехнологиями, не думая об элементарных бытовых мелочах. Вдруг он почувствовал, что задыхается. Ему вдруг очень захотелось разбить это зеркало на мелкие кусочки. Не проронив ни слова, молодой человек поспешил к выходу. А там, на улице, сводила всех с ума весна. Там было море солнца, беззаботно играющие дети, по-весеннему загадочно улыбающиеся женщины. И он бы ни за что на свете не хотел знать, о чём они все сейчас думают.
Зеркальная стена «Вкусландии».
Сторож Петрович пришёл на очередное дежурство в учреждение под говорящим названием «Вкусландия» прямо из пивной. Ему было слегка весело. Нет, в пивную он ни за что не пошёл бы перед ночным дежурством. Но его начал одолевать страх. Дело в том, что, как только кто-то ещё появлялся во время его смены в холле, где висело огромное зеркало, раздавался металлический, скрипучий и до ужаса противный голос. Вот и сейчас началось то же самое. Петрович робко приоткрыл входную дверь. В холле перед зеркалом стояла завстоловой Прилипалорукова и красила свои очень пухлые губы. Петрович подошёл и сказал:
-Добрый вечер, Антонина Геральдовна. Зав.столовой Прилипалорукова только кивнула в ответ. Её губы были слишком заняты, и ей было не до вежливости, а её пухлая рука усердно накладывала на них ярко-красную помаду. Петрович был готов поклясться, что Прилипалорукова не произнесла ни слова. Но он вдруг чётко услышал до боли знакомый противный металлический голос:
- Ну что, опять спать пришёл? Ну и работничек! Всю ночь в телевизор будет пялиться, потом отоспится и домой. Ну и рожа! Как пить дать - из пивной. Вот погоди, шепну Василь Васильевичу, он тебя в миг уволит. Гришу, племянника моего, на тёплое место пристрою». Но металлический голос ей возразил:
- Ага, посмотрим, как меня твой Васильевич от этого тёплого местечка отставит. А кто же его ночные похождения с девицами прикрывать будет? Твой племянник Гриша? Да он же первый его и заложит. Прилипалорукова вдруг перестала заниматься своими губами, оглянулась вокруг, как будто кого-то искала и спросила испуганно:
- Петрович, ты сейчас что-то сказал?
- Хорошо выглядите, говорю, Антонина Геральдовна, - нашёлся сторож.
- А.. спасибо, - она ему почему-то не поверила. И правильно сделала. Потому что тот же самый голос продолжал:
- Ой, гляди, как разукрасилась. Ну, точно китайский фонарь. Да на такие губы помады одной пуд на день надо. А в авоське-то поди - шницели из «Вкусландии»… вон какой аромат… аж с ног валит. Сейчас все уличные собаки в очередь выстроятся. Известно кого, Ваську своего откармливать побежала… Знала бы ты какие тут твой Васька пируэты по ночам устраивает. Прилипалорукова грузно опустилась на стоящий рядом диван.
- Петрович, ты сейчас точно ничего не говорил?
- Нет.
- А кто говорил?
- Что говорил? Ничего не слышал.
- Ладно, это не важно, - сказала Прилипалорукова, поднимаясь с дивана. Она опять посмотрела на себя в зеркало и сказала не то ему, не то себе:
- Ну всё, красавица, полетела…домой, домой, домой. Васеньку шницелями сегодня побалую. И тут же получила металлический ответ:
- Это вряд ли. Сегодня моя смена. Твой Васька как всегда сюда опять девиц приведёт до утра, а тебе напоёт, что его срочно в область вызвали с отчётом. Так что можешь не спешить домой, а лучше оставайся со мной в засаде, заодно и шницелей поедим.
- В засаде? – Прилипалорукова повернулась к Петровичу.
- Ага, в засаде, - кивнул он. Но тут же спохватился:
- В какой засаде? Антонина Геральдовна, Вы о чём?
- Ой, Петрович, я, наверное, сегодня объелась в нашей столовой. Голоса всякие слышу… Пойду лучше домой. Завстоловой уже было направилась к выходу, как вдруг замерла и уставилась на Петровича. Тот молча смотрел на её отражение в зеркале и молчал. Он не проронил ни слова, но в голове Прилипалоруковой зазвучал металлический голос:
- Эх, пропали шницели, а такой запах – голодного убьёт. Прилипалорукова
вдруг впервые в жизни проявила сочувствие к сторожу.
- Петрович, а хочешь, я тебя шницелем угощу? Она достала из вкусной сумки несколько аппетитных шницелей и протянула Петровичу.
- Спасибо, Антонина Геральдовна. Премного благодарен. А металлический голос добавил.
- Да уж лучше оставляй все. Василь Васильевич сегодня домой не придёт. Это я точно тебе говорю. А завтра они уже не свежие будут. Завтра в меню жаренная горбуша. Вот завтра его рыбкой и побалуешь. Хотя нет, завтра у него аппетита не будет, и голова будет раскалываться. А у меня дежурство длинное и одинокое. Вот я его с твоими котлетами и разделю. Глаза у завстоловой стали вдруг такими же огромными, как шницели в руке у Петровича. Прилипалорукова и Петрович с недоумением посмотрели друг на друга и попрощались до завтра. Завстоловой даже перекрестилась перед тем как выйти на улицу. Когда дверь за ней захлопнулась, Петрович облегчённо вздохнул. Теперь он остался совершенно один во всём огромном здании. Он решил попить чайку и прийти в себя. В коптёрке его никто не тревожил. Петрович с аппетитом съел доставшиеся ему шницели, налил кипятку в стакан и полез в сумку за своим любимым шоколадом «Алёнка». Он был сладкоежкой. Но его «Алёнки» там не оказалось. «Склероз, - сказал сам себе Петрович. – Пора заводить склерозник». Под склерозником он имел в виду записную книжку. Это слово «склерозник» прицепилось к нему после того, как он прочитал во время очередного дежурства взятую у жены книгу Д. Донцовой. Грустный от того, что придётся пить пустой чай, Петрович стал просматривать вечернюю газету. Вдруг запел звонок. «Кого ещё нелёгкая принесла?», - с этими словами Петрович направился к входной двери. На улице стояла жена и отчаянно махала ему рукой. Он впустил её. Она тот час устремилась к огромному зеркалу и стала себя рассматривать.
- Коля, - сладким голосом пропела жена, - ты забыл взять свой шоколад. А ты один здесь? Петрович уже было открыл рот, чтобы поблагодарить её, как проснулся металлический голос:
-Как же один! Знаю я тебя. Вона как пивом разит. Опять сосед заглянул.
- Кать, ты чего? – уставился на неё Петрович. – Да один я тут. А сосед наш уже третью неделю в больнице лежит с переломом, забыла? Жена опешила. Она была уверена, что не спрашивала про соседа вслух. Но вдруг в голове у неё зазвучал противный металлический голос:
- Вот до чего дошло, уже и жена забеспокоилась. Видно увольняться надо. Она-то бедная думает, что я от дури «за воротник закладываю». А я боюсь.
-Коля, чего ты боишься? – шёпотом спросила жена. Она почему-то была уверена, что этим противным голосом с ней разговаривал муж.
-А разве я сказал, что боюсь? - спохватился Петрович. Он был уверен, что не произносил вслух этих слов.
- Ну, да. Ты сказал, что в каждое дежурство напиваешься от страха. Вернее, не ты сказал, а он.
- Кто, Катя?
- Ой, ты меня совсем запутал. Голос такой противный до сих пор мурашки по коже… Да что тут у вас происходит?
- По стене ползёт утюг. Не пугайся. Это Глюк. – Петровичу вдруг почему-то вспомнился глупый, но как нельзя кстати стишок.
- Коля, пойдём домой, а – жалобно попросила жена. Петрович уже было хотел согласиться, но вспомнил, что Прилипалорукова грозилась нажаловаться на него начальнику, чтобы освободить место для племянника Гриши. «Стоп, - остановил себя Петрович.- А почему я уверен, что этим противным голом со мной накануне говорила завстоловой?»
-Катя, я, кажется, схожу с ума, - он с тоской посмотрел на жену. Но жена уже ухватилась за ту мысль, которую ей успел сообщить металлический голос.
- Кто это хочет тебя отсюда выжить? Эта кустодиевская купчиха? Прилипалорукова? Которая каждый день по тонне продуктов на себе тащит из вашей столовой? Да ты знаешь, как её во дворе наши тётки прозвали?
- Знаю. Вагон-ресторан, - ответил Петрович. – Катя, тут кто-то ещё есть.
- Кто? – испугалась жена.
- Не знаю, но он читает наши мысли, - осенило Петровича.
- А ты уверен? Ой… Жена испуганно уставилась на своё отражение в зеркале, а предательский металлический голос без зазрения совести стал выдавать Петровичу на неё компромат:
- Ой, а я 200 евро во втором томе «Войны и мира» спрятала. Сказала, что подруге на зимние сапоги заняла до зарплаты. А то ведь Коля никогда не догадается мне подарить чешскую бижутерию или хотя бы денег на неё дать. Неужели он теперь всё узнает. Да чёрт с ней, с этой бижутерией. А вдруг он теперь узнает, что меня каждый день с работы наш сосед с третьего этажа домой подвозит и вообразит себе бог знает что. Как я ему докажу, что это он со мной так расплачивается. Он уже месяц как без прав, а менять свой BMW на городской транспорт не привык. Зато мне-то как хорошо. На работу, с работы на авто. И сумки на себе тащить не надо. Да и напрактикуюсь до того, как собственную машину купим. Всё-таки молодец Люська, что уговорила меня с ней за компанию пойти поучиться в автошколе. Ой, да это ещё что…. А вдруг как он сейчас узнает, что наш сын…
- Что наш сын,- заревел Петрович. – Ты ещё сейчас скажи, что сын не мой…
- Что ты! Что ты! – испуганно замахала на него руками жена. - Сына нашего в кутузку вчера забрали за хулиганство, а я тебе сказала, что он к маме поехал в деревню помочь погреб копать. Не хотела Коля, я тебя расстраивать.
- Ну и дела. Шла бы ты, Катя, лучше домой, а то, если я ещё чего узнаю, ... Звонок взорвался так громко, что оба вздрогнули. Петрович направился к двери и впустил шумную компанию во главе с их начальником.
- Петрович, принимай гостей. Екатерина Ивановна, моё почтение, - Василич весёлый и румяный вкатился внутрь. Пока Василь Васильевич звонил домой и бессовестно врал про очередной вызов с отчётом к губернатору, две длинноногие и едва прикрытые одеждой девицы подошли к зеркалу поправить макияж. Они окинули жену Петровича презрительным взглядом, достали косметички от Yves Rocher и только было начали работать над своим имиджем, как резкий металлический голос заставил их открыть свои умопомрачительные вишнёвые рты от Giordani Gold. Они уставились в зеркало, в котором их поедал презрительным взглядом Петрович.
- Бог мой, ну и вкус у Васильевича. Что одна, что вторая - прямо стандарт - доска и два соска. Две куклы Барби для сексуальных утех… Две яркие девицы ещё не успели закрыть рты, как округлились глаза у Екатерины Ивановны. Она явно поняла, что сейчас голос говорил о ней:
- А это что ещё за курица? Ножки – козьи рожки, в жировых складках мыло хозяйственное прятать можно. В общем: «Метр на метр. Где будем талию делать?» - как говорит наш кутюрье. Займись шейпингом, тётя… У Екатерины Ивановны на ресницах задрожали слёзы. Взглянув на жену, Петрович сразу всё понял и попытался её успокоить. Только впору теперь было расстраиваться ему самому. Предательский голос теперь зазвучал в его голове. И речь теперь шла явно о нём.
- О, да они с этой тёткой два сапога пара. Ну и мужлан… Рожа вся испитая… А если это его жена, то и секс у них только в тёмной комнате под одеялом… Короче, крутой секс в обмен на реактор – это не про него … Петрович машинально закрыл жене уши ладонями и приказал ей срочно отойти от зеркала. Он всё понял. Он решил, что сегодня не будет прикрывать своего начальника. Он увёл жену к себе в коптёрку, согрел чаю. В коптёрке не было зеркала, и поэтому Петрович был совершенно спокоен. Страх ушёл. Но вот жена никак не могла успокоиться. Петрович налил жене чаю, потом сходил в кабинет к главному бухгалтеру, который использует бухгалтерские услуги, где в это время цвели комнатные розы. Он немного постоял у горшка с цветами, потом безжалостно срезал нечётное количество бутонов и принёс жене. Та всё поняла и поцеловала его в щёку. Она вдруг вспомнила, как они с Петровичем первый раз встретились. Она, тогда ещё стройная, с длинной русой косой, на которую заглядывались все парни с их потока, сидела в парке на скамейке и готовилась к экзаменам. Вдруг к ней на колени кто-то положил большую охапку ромашек. И тут же раздался милицейский свисток. Ей тогда пришлось заплатить за Петровича штраф, отдав половину своей стипендии. А потом, он угощал её мороженым в кафе, пока у неё не заболело горло. Так они сидели, ели шоколад «Алёнку» и вспоминали молодость. А наверху из кабинета начальника доносились звуки дикой оргии.
- Знаешь, Катя, - сказал вдруг Петрович решительно. – А напишу-ка я заявление об уходе.
- Напиши Коля, только прямо сейчас. И прямо сейчас уйдём отсюда.
- Но тогда, я премии лишусь. А я хотел тебе чешскую бижутерию подарить.
- Чёрт с ней, с бижутерией. Пиши. Петрович достал лист бумаги и стал писать.
Перед тем как покинуть учреждение, он подошёл к зеркалу, достал мобильник и набрал номер. Ответили сразу, видно абонент не спал. Когда раздалось встревоженное «алё», Петрович просто поднёс мобильник к зеркалу и посмотрел в глаза своему отражению. Он ничего не произнёс вслух, но в сотовом другого абонента раздалось:
- А зря Вы не остались со мной сегодня в засаде… Но ещё не поздно. Если надумаете, то захватите шницели. Праздник только начался… Через полчаса в опустевшую коптёрку вошла Прилипалорукова. На столе рядом с заявлением об увольнении лежал лист бумаги. Она поднесла его к глазам. Там рукой Петровича была нацарапана только одна бессмертная фраза:
НЕЧЕГО НА ЗЕРКАЛО ПЕНЯТЬ, КОЛИ РОЖА КРИВА!
Эпилог
Солидный господин в дорогом твидовом костюме стоял в пробке в rush hours на одной из Лондонских улиц. Ещё густая рыжая шевелюра и лицо, усеянное веснушками, слегка молодили его и никак не гармонировали с его строгим костюмом и тростью, которая была всегда при нём больше из-за стремления придать себе солидности. Его вполне можно было принять за ирландца, но предательский русский акцент выдавал в нём эмигранта. Вот и сейчас его рука потянулась к эмигрантским русским газетам, без которых он никак не мог обойтись. Он вспомнил свой отъезд из России. Его друзья тогда на прощальной вечеринке спели дурацкую песенку, которая до сих пор не даёт ему покоя: Кто с мозгами - уезжает/В очень дальнюю страну./Мы ж с тобою остаёмся/ На гражданскую войну.
-Гражданскую войну… Да… Что-то не даёт ему покоя. Он стал просматривать газеты. Вдруг взгляд его стал сосредоточенным, на лбу выступил мелким бисером пот. Новости из России были тревожными. «…вчера Государственная Дума РФ в третьем чтении приняла закон, на основании которого информация нанозеркал теперь будет приравниваться к свидетельским показаниям в процессе судебного разбирательства».
«…Генеральная прокуратура возбудила уголовное дело против Главы Администрации … района, в кабинете которого с целью получения неопровержимых улик было установлено нанозеркало. Господину… инкриминируется расхищение бюджетных средств, выделенных на ликвидацию последствий смерча в … области».
«Криминальная хроника. Гражданин Д. нанёс своему работодателю ножевой удар в область живота после того, как нанозеркало сообщило ему…»
Всё! Хватит! Рыжий господин отбросил газету. Он вспомнил, как когда-то ещё в России его шеф впервые подвёл его к этому проклятому зеркалу. Смысл фразы, которую его шеф произнёс тогда, дошёл до него только годы спустя: «Нанотехнологии произведут такую же революцию в манипулировании материей, какую произвели компьютеры в манипулировании информацией».
Его взгляд вновь упал на ворох русских газет. «Но есть ли выход из всего этого?» - спросил он себя. Ответа он не знал.Тем временем, стоящая впереди машина тронулась с места. Он плавно тронулся вслед за ней. Из магнитолы полилось до боли родное: Поле… Русское поле…Светит луна или падает снег… Вскоре его машина уже неслась по шоссе, а сердце разрывала эмигрантская тоска и боль за Россию.
20-22.02.2011
